Руан любил этот город.
Любил, как мало что любил в этой жизни. Людей он не ценил - то ли не довелось встретить хороших, то ли сам родился черствым на чувства, - за деньгами не гнался, у богов посмертия не вымаливал, а вот Имперский Город, особенно в таких, как сейчас, весенних сумерках, любил тихой и грустной любовью, какой мы любим тех, кто к нам равнодушен. Здесь прошла его молодость и зрелые годы, здесь стоял его Университет, сердце его, его Гильдии.
"Ты не имел права лишать меня всего этого, - мысленно говорил Жиардье тому, чья душа в черном камне покоилась на дне его дорожной сумы. - Ты и твои лизоблюды, какое вы право имели решать, кто достоин быть здесь, а кто - нет?.. И чего ты добился, Травен? Отдал Гильдию прямо в руки тому, кто позволил ей умереть? О, как бы мне хотелось, чтоб ты из своего камня мог видеть тот цирк с уродами, в который потомки превратили Университет! Тогда бы ты понял, что чувствовал я, когда ты отнял у меня кафедру, Гильдию и честное имя, а после разыграл весь этот дурной спектакль о борьбе добра со злом!.. Это ведь я, я должен был стать Архимагом, по справедливости и по заслугам перед великой наукой магии - я, а вовсе не ты, проклятый анвильский выскочка!..".
Эти внутренние монологи, полные горечи и незабытой злобы, были единственным, что ему оставалось. Неделю, прошедшую со дня их небольшого приключения в коллекторах, Жиардье потратил на эксперименты и убедился - его знаний не хватает, чтоб выйти на контакт с заточенной в камне душой. Впрочем, может, это было пока и к лучшему. Едва ли Травен забыл его. Их встреча не могла закончиться ничем иным, кроме как смертельной дуэлью. Ни боя, ни смерти Жиардье не боялся, но цель у него была другая - узнать кое-что у Травена, чтоб, наконец, разорвать свой навязанный контракт с Лордом Даэдра и освободиться.
Если первую задачу Жиардье пока не знал, как будет решать, то ключ ко второй вполне красноречиво явил себя тогда же в коллекторах. В этой безумной новой Эре никто бы не стал ради пустого щегольства носить при себе реликвии старой Гильдии. И уж тем более - среди студентов. А Травен - Травен всегда за версту чувствовал и любил юных идеалистов. Примерно такой дипломат и нужен был Жиардье - действительно верящий, потому что фальшь бывший архимаг бы раскусил в два счета. Оставалось лишь найти способ заставить юного эльфа сделать то, что надо было Руану Жиардье, но в своих способностях манипулировать смертными профессор некромантии был так же уверен, как в том, что не остановится ни перед чем.

*    *    *

В размышлениях да в воображаемых спорах с о, таким близким и недоступным врагом прошло, наверное, полчаса. Сумерки в узких проулках сгустились в мягкий полумрак. Оглушительно пахли сирень и яблони в цвету. Наконец, из арки свернула знакомая фигура. Жиардье быстро оглянулся по сторонам - никого, - и в несколько мягких шагов догнал Анейрина и встал у того на пути. Скинул с лица темный капюшон. В демонстративно-миролюбивом жесте отклонил чуть назад свой посох - старинный деревянный посох Гильдии, внешне точно такой же, как у эльфа.
- Приветствую, - негромко, мягко, но при этом очень властно произнес Жиардье. - Вот мы и встретились снова - как я Вам обещал, юноша. А теперь, надеюсь, Вы окажете мне услугу и уделите время для короткого разговора.

А он неплохо держался, этот доходяга-эльф! Стальные глаза Жиардье чуть сощурились в едва заметном выражении одобрения. Он ценил мужество - даже мужество противника, - хоть это и не мешало ему убивать мужественных людей и меров на своем пути. Личная симпатия вообще никак не мешает идти по трупам.
- Благодарю, - с едва заметным лукавством произнес маг. - При нашей прошлой встрече я заметил, что у Вас необычный посох. Сомневаюсь, что его подарил Вам в Скайриме пьяный медведь, - тонкие губы изогнулись в неприятной усмешке. - Скажите мне правду, юноша - Вы связаны с Гильдией Магов? Может, - Жиардье поднял глаза к небу в притворном раздумьи, - потомок кого-то из видных членов Гильдии? Или даже бывший ученик кого-то из ныне здравствующих?.. Получили посох в наследство от Мастера?.. Впрочем, уже по Вашим глазам мне ясно, что Гильдия для Вас - не пустой звук. Не буду больше лезть в Ваши тайны.
Из темноты послышались быстрые шаги, и Жиардье отступил в тень, мягко оттаскивая за локоть Анейрина. Две монахини Мары с заклинанием-светлячком быстро прошли мимо; одна скользнула по лицам магов удивленным лицом и замедлила было шаг, как будто хотела задержаться и спросить - все ли в порядке? Но Жиардье незаметно махнул рукой, словно жестом посылал ее идти прочь. Женщина неуверенно сморгнула и поспешила следом за подругой.
Жиардье проводил их взглядом и, когда шаги монахинь замолкли в отдалении, снова повернулся к Анейрину.
- Полагаю, Вы мне не доверяете, - спокойно сказал он. - Это вполне понятно. Что ж... Видимо, чтоб завоевать Ваше доверие, мне придется быть честным. Я прошу Вашей помощи от имени Гильдии. Я - может быть, один из последних ее магов.

"Люди столько не живут".
А Жиардье - и не жил все это время. Только сейчас, через двести лет вдыхая воздух Тамриэля, он вновь ощутил себя живым и пошел бы на все, чтоб не возвращаться обратно в безвременье Забвения.
- Тю, - фыркнул он. - Какой пессимизм. Обождите обвинять меня в манипуляциях, юноша. Если память мне не изменяет, я пока еще ни в чем Вас не обманул.

*    *    *

- Почти всю свою жизнь я прожил в Третьей Эре...
Жиардье с собеседником медленно шли узкой улочкой вдоль городской стены. По правую руку белокаменная мостовая обрывалась в фонтан, где в черной воде нежно белели цветки священного лотоса. Где-то далеко впереди громыхал доспехами ночной патруль.
- Нет смысла долго рассказывать о моей прошлой жизни - в ней все предсказуемо. Я родился в Даггерфолле, с малых лет посвятил себя магии, стал учеником местного чародея, затем - студентом Гильдии Магов. Переехал в Сиродиил. Со временем получил профессорскую кафедру и место в Совете Архимага и рассчитывал спокойно закончить жизнь, пользуясь плодами своих дел, но тем, кто вызвал Кризис Обливиона, было плевать на мои желания.
Жиардье остановился, положил руку на изгородь фонтана и вгляделся в черную, с факельными отблесками воду.
- Врата открылись прямо у нашего порога. На нас напали, - глухо сказал он. - Почти все погибли, единицам удалось сбежать. Я сражался, покуда были силы, и даже когда даэдра заволокли меня внутрь, не терял надежды. Наконец, мне удалось обмануть моих конвоиров и разделаться с ними. Но это не было освобождением. Это было началом моего двухсотлетнего плена.
Голос Жиардье не дрогнул, и лицо его осталось бесстрастным. Только глаза цвета темной стали, казалось, потемнели еще больше, затронутые тенью глубочайшего страдания. Руан Жиардье превыше всего почитал силу и стойкость и ненавидел говорить о свой боли и слабости, но сейчас понимал - надо, надо быть правдивым хотя бы в малом, чтоб тебе поверили - во всем.
- Я был там. В плане Обливиона. Я искал Врата, чтоб выбраться, но их нигде не было. Может, Мартин уже победил Мерунеса Дагона и навсегда закрыл границу между планами. Пользуясь магией, я бродил по пустошам Обливиона. Я дышал раскаленным пеплом Зольника. Меня гнали гончие в угодьях Херсина. Упаси Вас боги пережить то, что пережил я! - Жиардье коротко обернулся и бросил на Анейрина обжигающий взгляд. - А потом... потом я попал к Вермине. Иллюзии, юноша - если бы люди понимали, какая это страшная сила! Можно сбежать от врага, можно драться, но от себя не убежишь, с собой не подерешься. Я перестал быть личностью, я растворился в пытках, которые мне только снились. Каждый раз, когда мне удавалось осознать себя, вернуть себе контроль над реальностью, Вермина вновь меняла картину и вновь возвращала меня в мои худшие кошмары. И наконец, я сломался. Я воззвал, и меня услышали. Я заключил договор с той единственной силой, которая смогла выдернуть меня из объятий Вермины. С другим Лордом Даэдра.
Жиардье тяжко вздохнул и поднял на альтмера пристальный, испытывающий взгляд. В давящей тишине не слышно было ни шагов стражи, ни голосов прохожих, ни даже случайного кошачьего мява. Только где-то далеко вскрикивала ночная птица, случайно залетевшая в город.
- Я не стану обманывать. Я повязан изощренным договором с Клавикусом Вайлом и обречен служить ему. Люди столько не живут, говорите? Увы, мне предстоит пережить даже тех эльфов, что только родятся этой ночью. Едва ли я вообще могу умереть. Смерть в Нирне только отбросит меня в Обливион. Однако, - Жиардье поджал губы и сцепил в замок пальцы, сложив их на животе, - однако речь совсем не обо мне. Я понимаю, мне трудно верить - как вообще можно верить прислужнику Даэдра? - но все-таки попытаюсь убедить Вас, юноша: мир в серьезной опасности. Злодей хочет собрать артефакты Ордена Червя. Если наши с Вами приключения в коллекторах еще не выглядели убедительными, то мой визит в шпиль Фросткраг развеял все сомнения. В руки Талмора попал Шлем Червя. И, - с печалью в голосе добавил Жиардье, - ради этой находки талморцы убили Сорису Вереним, одну из последних верных памяти Гильдии волшебниц. Я хотел спасти ее, но не успел - их было слишком много, они коварны и беспринципны. Я не знаю, зачем им Шлем, Посох и Амулет, но чувствую - надо торопиться. Мы должны найти оставшиеся артефакты, найти способ забрать Шлем - и завершить дело Гильдии Магов.
Жиардье круто развернулся лицом к альтмеру. Темные полы его плаща всколыхнулись, как черные крылья.
- Вы мне верите? - проникновенно спросил он. - Вы - со мной?

Жиардье слишком хорошо владел лицом, чтобы хоть одна искорка темного торжества отразилась в его глазах - но в глубине души он ликующе смеялся.
Как просто!
О, благословенная пора юности, когда так легко верится в лучшее, когда кажется, что преодолевший тяжкие испытания непременно выходит из них достойным человеком!..
Жиардье чуть склонил голову в кратком выражении благодарности и облегчения.
- Вы даже не представляете себе, как много Ваше доверие значит для узника Обливиона, - тихо сказал он, имея в виду, о, слишком многое. - И однако, у нас нет времени больше на лирику, Анейрин. Если Вы так же, как я, полны решимости до последнего бороться за идеалы Гильдии, то не должны испугаться моих слов. Вам придется встретиться с архимагом Травеном. Только он из... - Жиардье едва не сказал "из живущих", но поправился: - из доступных нам членов Гильдии знает, где спрятаны реликвии некромантов. В этот камень можно проникнуть, оставаясь живым. Я знаю, что так делал Последний Архимаг, но не знаю, как он это делал.
Жиардье достал из наплечного мешка черный камень душ и протянул его альтмеру на раскрытых ладонях:
- Увы, я не смогу помочь. Едва ли камень вместит две души таких могущественных магов, как мы с Травеном, не сломавшись от переполнившей его силы. Но скромный ученик там должен поместиться без особенных проблем.
Рука Жиардье дрогнула - бездумное, почти физиологическое нежелание отдавать сокровище другому, - но маг усилием воли заставил себя спокойно дождаться, пока альтмер возьмет камень. Это было необходимо. Даже потеряй Анейрин камень, даже вздумай он предать профессора - все можно будет исправить, пока камень находится в Нирне. Если же Клавикус потребует себе душу Травена, все будет кончено: у Жиардье не будет ни права, ни возможности протестовать. И Анейрин, как смертный с волей, свободной от любых аэдра и даэдра, по иронии судьбы сейчас был куда более надежным хранителем камня, чем профессор Жиардье.
- Шлем найден и находится в руках талморцев, - мрачно подытожил Жиардье, отходя в сторону и стараясь не смотреть на камень в руках ученика. - В шпиле Фросткраг мне удалось узнать, где спрятан амулет, и сейчас я иду за ним. Ваша же задача - найти способ поговорить с Травеном в его камне душ. Только так мы узнаем, где искать посох. Спрашивайте у ученых и магов, которых знаете - кто-нибудь наверняка проводил исследования. Используйте лесть, хитрость, научный интерес. В этом деле у Вас куда больше возможностей, чем у меня.