Аайн уже давно взяла себе за правило браться за любую работу, даже за самую сомнительную. И дело было отнюдь не в блестящих желтых кругляшках - денег, что приносила торговля алхимическими снадобьями и свежей дичью, хватало каджитке с лихвой - а в практически отчаянной вере в то, что рано или поздно обретенные связи с личностями темными смогут вернуть её Домой. Эта вера была настолько сильна, что даже в те моменты, когда женщину охватывало чёрное отчаяние, а надежды были готовы разбиться от непримиримого столкновения с реальностью, она не опускала рук и, даже не ознакомившись с подробностями дел, бездумно соглашалась, если кому-то вдруг требовались её "особые" услуги. И даже в этот раз, когда в короткой записке были оговорены только условия встречи и ничего более, каджитка, с присущей ей целеустремленностью, решилась во что бы то ни стало заполучить этот контракт и выполнить его так, чтобы неизвестный заказчик остался доволен её работой, чего бы от неё ни потребовалось.
Аайн не любит Портовый район, хоть здесь - в нищете и пороке - среди разношерстного населения, склонного к делам незаконным, и пьяной матросни, вернувшейся из других земель и обладающей различной информацией, только разговори, если только постараться, можно выведать полезные сведения. И Аайн периодически наведывается сюда с этой целью, но отвратительные и откровенные приставания, окутанные парами алкоголя, к опрятной человекоподобной каджитке, лишают удовольствия эти систематические визиты. Но выбор заказчиком места встречи ей абсолютно понятен - если хочешь договориться о чем-то незаконном, то делай это у всех на виду, да в самом злачном месте, так подозрений ты вызовешь гораздо меньше. А плавучая таверна именно таким местом и была - хорошо известным, многолюдным, имеющим славу пристанища для всякого отребья.
Аайн не имеет ни малейшего понятия, с кем сведет её судьба. В записке было указано только время и место, а так же известный только двум сторонам знак, по которому они смогут наконец встретиться - красное яблоко возле левой руки. Женщина поднимается по мосткам, входит на борт, и щурясь, чтобы поскорее привыкнуть к контрасту между залитой солнцем улицей и полумраком помещения, осматривается. Даже в полдень, время, когда честные жители трудятся в поте лица, здесь кипит жизнь. И даже не смотря на наличие пустую их мест на борту витает ощущение наполненности - слишком шумно, чрезмерно жарко. Каджитка, чуть пообвыкнув, вытаскивает взглядом свободный столик и уверенной мягкой походкой направляется к нему. Она не голодна, она не хочет пить, а уж тем более спиртного, но вынуждена сделать заказ, чтобы сойти за обычного посетителя. Её выбор останавливается на мясном пороге, который, естественно, не приправляют здесь лунным сахаром, и кружке слабого эля, а возле её левой руки уже лежит, принесенное с собой, красное матовое яблоко.